Был отличный день для того, чтобы умереть. Разумеется, умирать Барнаби не собирался, но обычно именно в такие дня главные герои покидали мир живых. Он лежал на берегу Римни, капли блестели на его коже и на душе было так хорошо. Увы, он был очень сентиментален, а потому воспоминания о вполне счастливом детстве, исключая некоторые факты, проносилось перед глазами.
(Ребята из подручных средств соорудили тарзанку. Они мечтали об этом всю весну, и теперь их мечта сбылась. Дэнни прыгал первый, как самый младший. Даже у кардиффской шпаны был собственный кодекс. И первым его пунктом было: «Уступать место Дэнни». Если говорить по-взрослому, то Дэнни был болен. Он, щупленький лысый мальчик, был неизлечимо болен, а ребята, хоть и не знали об этом, чувствовали на нем отпечаток смерти.)
Уэлш вспомнил, что Дэнни так и не дожил до четырнадцати лет.
(Он прыгал четвертым. Да, он был не самым «крутым» в их компании, но и не самым последним в очереди на тарзанку. На самом деле, он слегка побаивался. Но признаться в этом означало бы лишиться друзей до следующего лета, когда бы ему вновь представилась возможность прыгнуть и доказать свое право быть в «банде».)
Барнаби видел то дерево, к которому была привязана веревка. Старенькое, хиленькое, оно проживало свои не самые лучшие годы. Детские воинственные крики больше не подогревали его волю к жизни, а безлюдное кладбище юношества, где ему было суждено расти, угнетало с каждым одиноким годом все больше.
(Это не было так страшно, как думал юный Барнабас. Даже весело. Он в нетерпении выбежал из воды, становясь в очередь. Следующим прыгал Джек. Загорелый мальчик с узкими глазами; они называли его «китаец». Китаец плохо знал английский, но к счастью, когда ты маленький, то говоришь на каком-то совершенно особом языке: языке жизни, – так что его все прекрасно понимали. Если Джек и боялся, то явно не показывал этого.)
Уэлш вздохнул. Приподнялся на локтях. Мир казался слегка более голубым, чем обычно. Ожоги на сетчатке пятнами плясали по пляжу. Издалека, с другого берега, слышалась песня Ланы дель Рей. «Summertime sadness». Барнаби удивился, что еще хоть кто-то слушает это старье. Но песня эта ему нравилась, хотя и мог он слушать её только в определенные моменты. Когда вспоминал о своем детстве, как сейчас.
(Римни была странная речка. Игривая, блестящая на солнце, но таящая в своих неглубоких глубинах опасные вещи. Одной из них была ржавая спица от старого велосипеда, покоящегося на дне. Китаец прыгнул прямо на неё. Мальчики сначала не поняли, в чем дело. Вода была красная, страх пропитал горячий воздух. Кто-то закричал. Взрослые парни, что отдыхали рядом услышали, затем увидели и , наконец, бросились в воду, на помощь Джеку.)
Те парни навсегда остались в памяти Барнаби. Высокие, сильные, взрослые. Они спасли Китайцу жизнь.
И он мечтал когда-нибудь стать таким как они. Спасителем жизней.
Уэлш вздохнул опять, откинулся на песок и закрыл глаза. Лана звучала в его голове: «I've got that summertime, summertime sadness».

Holy fuck. Не помню, как я оказался на краю моста, однако, черт возьми, я на краю моста. Шаг вперед, моя неуклюжесть, скользкое покрытие, да бог его знает что случись, и уже меня придется соскребать со дна реки. Или не реки. Может я рухну куда-нибудь в сторону. Возможно, я даже смог бы остаться жив, если упал на ветки во-он тех деревьев, но мне, как человеку достаточно образованному, это кажется невозможным. Достаточно глупо размышлять о своей возможной смерти, стоя на краю моста, не считаете? С места, все же, не двигаюсь: легче избавиться от размышлений на отнюдь не приятные темы. Смотрю вниз, как загипнотизированный. Все это действо, весь этот джампинг_вторая часть названия выпала из моей головы, оказывает на меня очень странное действие, а я ведь еще даже не пристегнут. А Мориарти, подруга дней моих суровых, уже вот-вот будет крепко застрахована от смерти. Она, правда, так не считает. Но это, понимаете, никого сейчас не волнует. Я, сам того не осознавая, выставляю ногу вперед, будто пытаясь сделать шаг. Вы не подумайте, я прыгать не собираюсь. И шагать тоже. Прыгать-то собираюсь, но без страховки оно, как-то, не особенно вдохновляет. Испытываю массу чувств, понимая, что одной ногой я нахожусь на свободе, с большой буквы "с". Инструктор, стоявший за моей спиной, искренне хотел знать, какого хрена я вытворяю, и совсем не стеснялся в выражениях, при этом сохраняя довольно спокойную интонацию. Вероятно, он привык видеть суицидников и особенно doesn't give a shit, когда кто-то пытался, даже не пытаясь, покончить с собой довольно незатейливым способом. Но у меня-то суицидальные наклонности не наблюдаются. Я даже могу поклясться, что никогда в жизни о подобном не помышлял и вообще мечтал, что погибну в перестрелке с мексиканским наркокартелем или чикагской мафией, как герой. Или как несчастный сумасшедший, посмевший пойти против гигантов преступного мира. Падать с моста по собственному желанию? Нет, спасибо. Это же скучно, да и газеты вряд ли заинтересуются очередным самоубийцей. А вот жертвой мафии...
- Рейвен,- возвращаю ногу на мост и оборачиваюсь к Мориарти, дружба с которой дает мне надежду на столкновение, если не с мафией, так наркокартелем однозначно. Если, конечно, она сама не заделается в извращенного маньячилу, который будет долго измываться надо мной до тех пор, пока не начну молить ее о пощаде. Я бы на это посмотрел, жаль, камеру не взяли.- Ты, случаем, не обдолбалась чем, пока я не видел? Может, хрень какую в лифчике спрятала, и по-тихому, нет?- во всяком случае, ее приступы паники и словесной диареи очень похожи на поведение человека нетрезвого, а мы, должен заметить, не пили. В прочем, люди, присутствующие при пытках Мориарти и моих попытках попробовать все, что только можно, смело могут думать, что бросать с моста будут двух сумасшедших. Я бы так и подумал. Не пьяные, не обдолбаные, а сразу, идиоты. Инструктор, минуту назад смотревший на меня, как на блаженного, оттаскивает меня от края моста, намекая, что ты, парень, головой ударился и пропустил ту часть, когда тебе обеспечат безопасное падение. Потерпи, мол. Потерплю.
- Перестань трястись и не смотри вниз. Хотя, можешь и посмотреть, если вдруг неизвестность тебя пугает и полное представление о том, куда ты полетишь, облегчит твою учесть, то милости прошу,- звук защелкивающихся креплений на моих ногах вызывает приступ неподдельного ребяческого восторга, который я предпочитаю оставить при себе. Понимаю, что чем больше буду радоваться, тем быстрее будет угасать, и без того почти отсутствующий, энтузиазм Мориарти. Нам это нужно меньше всего. Я же не хочу действительно толкать небезразличного мне человека с моста... Нет, не хочу. Вдруг еще передумает со мной связываться, и в моем безумстве я останусь один на один с самим собой. Я себе, знаете ли, не настолько доверяю, чтобы оставаться в одиночестве. Мы, в общем, оба заинтересованы в том, чтобы Рейвен выжила, а не умерла от сердечного приступа. Как-нибудь потом.
- Но я бы этого не делал,- пожимаю плечами, пытаясь сдвинуться с места. Инструктор задерживает меня около себя, видимо все еще опасаясь, что я сделаю что-то не то, а им потом отвечай, с полицией разговаривай, объясняй, что этот кретин по собственной воле улетел в неизвестность, не желая бороться с собственной глупостью. Хоть инструкции выслушай. Последнее напутственное слово. Мориарти, должно быть, сейчас рухнет, сломавшись под гнетом собственного страха. Я, возможно, тоже, но по причине состояния чрезмерного "i'm so excited". Однако, было бы это нелепо и бессмысленно, поэтому придется держаться изо всех сил и терпеть, терпеть, пока не доберемся до края, с которого я уже чуть было не сиганул вниз. Там уже хоть западайтесь.
- А что если,- оборачиваюсь к мужику, держащему мою руку и, как бы невзначай, почти шепотом задаю довольно-таки обыденный вопрос:- Что если моя спутница в последний момент решит сбежать или передумает и толкнет меня вперед?- оборачиваюсь к Мориарти и улыбаюсь, будто о погоде с инструктором разговариваю. Какое небо голубое, да.- Я к тому,- чтобы не вызывать подозрений, к инструктору больше не поворачиваюсь, только громкость повышаю на пол тона.- Могу я потянуть ее за собой, если та вдруг засомневается?
Думается мне, что как только я полечу вниз, этот мужик не поленится и вызовет для меня людей в белых халатах. Может и копов, устроим вечеринку. Я смотрю на него, а он на меня. Возникает неловкое молчание, и я понимаю, что о проблемах с моей головой теперь никогда не забудут уже двое. Однако, я от своего не отступаю, не говорю, что шучу: я настроен более чем серьезно. Правда.
- Я не со зла,- выдаю дебильную улыбку, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, а инструктор отпускает мою руку, вероятно, уже оценив ситуацию и смирившись с готовностью оправдываться перед копами и попытками восстановить репутацию своего аттракциона для ненормальных. Да, оно, наверно, легче будет. Моя улыбка быстро сходит на нет, а его молчание я принимаю, как "да". Hell, yeah.
- Я бы сказал, сейчас или никогда, но прекрасно понимаю, что ты выберешь, поэтому прошу на край, прощаться со своими страхами,- имея возможность относительно свободно двигаться, я тут же оказываюсь рядом с Рейвен и осторожно направляю ее к месту, с которого мы полетим вниз. Осторожно, потому что она обязательно дернется, сделай я хоть одно резкое движение, а это может плохо закончится. Не для меня, но мы ведь решили, что ее смерть нам совсем не на руку. 
- Чем быстрее ты прыгнешь, тем быстрее это все закончится. Включай логику, Мориарти, отключай свои эмоции и трясущиеся коленки,- Come on. Вот-вот, и я подруга дней моих суровых стоит на краю моста, а я, кажется, чувствую, как ее страх захватывает все части ее тела, сознание и, кто его знает, что еще. Я же торопливо встаю где-то рядом с ней и уже рвусь в бой.
- Если мы полетим одновременно, тебе станет легче?- конечно не станет, но ее, опять же, никто спрашивать не собирается.- Вниз не смотри. Лучше даже закрой глаза, да. Хотя нет, так страшнее,- мне-то не страшно, я вниз смотрю, испытывая великое множество всевозможных эмоций. Крутое чувство, доложу я вам.
- Короче, Мориарти, либо сейчас,- сам не замечаю, как мой голос становится громче. Смотрю на Рейвен и понимаю, что сама она на это не решится. Или мне хочется так думать. Снова смотрю вниз.- Либо сейчас.
Не даю ей сообразить, что происходит, и отталкиваюсь от моста, подталкивая ее за собой. Не толкая, только побуждая к действиям. Она лишит меня головы, но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения.

This is Halloween, everybody make a scene
Trick or treat till the neighbors gonna die of fright
It's our town, everybody scream
In this town of Halloween

Хэллоуин - один из самых ожидаемых праздников для студентов Гарвардского Университета. Этот день обещал быть действительно грандиозным. Еще бы... Ведь вечеринка по этому поводу начинала готовиться еще за месяц до самого праздника, а студенческий совет сломал себе всю голову, дабы вечер Хэллоуина на долго остался в памяти всех студентов. Кажется, так оно и будет. Место вечеринки выбрано, декорации и спецэффекты установлены, еда и напитки завезены. Все готово, остались только гости. Впрочем, они не заставили себя ждать и уже к девяти вечера в общежитии Адамс Хаус, в котором и проходила тусовка, яблоку не где было упасть. Громкая музыка, смех и визги. Многие наслаждались этим вечером, но, нашлись и те, кому данное "мероприятие" казалось слишком пресным. К их числу относилась и Роксана.
Скучно и тошнотворно - вот как блондинка охарактеризовала вечеринку. На этот вечер у юной мисс Дрэйтон были совершенно другие планы, по крайней мере, в этом она так старательно уверяла сестру, которая уговаривала её пойти вместе с ней. По-правде говоря, никаких планов и в помине не было, у Рокси просто не было никакого желания наряжаться как огородное чучело и упорно делать вид, что ей безумно весело. Но умоляющие глазки Эшли сделали свое дело. Отказать ей Роксана так и не сумела.
На самой вечеринке Эш моментально куда-то улетучилась и как узнала Рокси, она сейчас с каким-то парнем в двенадцатой комнате. А  сама младшая Дрэйтон теперь со скучающим видом сидела на диване в компании Дилана Джонса - самодовольного и наглого футболиста, который вот уже второй месяц не давал её прохода. Благо, громкая музыка заглушала его противный голос, что просто не могло не радовать Роксану. К тому же, она успела осушить уже два бокала мартини и это лишь добавляло безразличия к Дилану. Спустя несколько минут его монолога, рука парня опустилась ей на талию, на что блондинка никак не отреагировала. Она даже не смотрела на футболиста, а старательно делала вид, что выискивает кого-то в толпе.
- Ты такая красивая сегодня, - надоедливый голос Джонса звучал уже у самого её уха и девушка с непривычки вздрогнула, наградив того уничтожающим взглядом, - Кто же ты у нас? Сексуальная вампирша или ведьмочка? - парень убрал с её лица непослушный локон и заправил его ей за ухо.
- Твоя смерть, если ты сейчас не отстанешь, - на лице блондинки возникла не совсем добрая ухмылка. Но, похоже, это только раззадорило квотербека, так как он ухмыльнулся в ответ и наклонился к ней, надеясь поцеловать, за что моментально получил добрую пощечину.
- Отвяжись от меня, Дилан! - не выдержав, рявкнула Рокси, рывком вскочив на ноги. Поправив длинное платье, девушка направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. По пути перехватив у кого-то бутылку с пивом, Роксана сделала из нее несколько небольших глотков. Оказавшись на верху, блондинка облегченно выдохнула, и замедлила шаг. Миновав длинный коридор, она остановилась у двери, ведущей в уборную и толкнув её, вошла внутрь. Похоже, не только она одна захотела "укрыться" в этом месте.
- Привет, - неожиданно для себя самой произнесла Роксана, едва заметно улыбнувшись светловолосой девушке, стоявшей у одной из раковин и поправлявшей свой макияж. Кажется они уже несколько раз пересекались на занятиях и просто в коридоре университета, но вот Дрэйтон никак не могла вспомнить её имени.

Невозможно описать, что чувствует человек после смерти близкого. Скорее всего первые минуты твердит себе, что это ложь. Шутка, с помощью которой соперники хотят выбить его из колеи. На смену этому приходит истерика. Неудержимая истерика, когда ты хочешь всех придушить, лишь бы тот самый человек был жив. Для меня смерть любого было каким-то неожиданным ударом, а уж тем более, если тебе постоянно об этом напоминают. Нет, конечно никому и в голову особо не приходило, что за это лето что-то изменилось, но вот Ежедневный Пророк безусловно не мог не рассказать об этом. Вчера все в Хогвартсе с грустью могли заметить «чудесную» статью о не менее чудесной Амелии Боунс, которая совсем недавно пала смертью героя, не побоявшись дать отпор Тёмному Лорду. Да, я не говорю, что эта новость стала для меня шокирующей, ведь она уже заставила меня рыдать на протяжении всего августа, а теперь лишь напомнила, что я так отчаянно пыталась забыть. Нет. Её больше нет. Всё в моей жизни разом изменилось, та лучезарная улыбка сменилось чем-то искусственным и жутко некрасивым. Раньше я хоть подбадривала себя мыслью, что тётя встретит меня на вокзале и мы снова поедем домой, где всё также пахнет розами. Отец не мучился по этому поводу, скорее он уже давно забыл, что в его жизни по мимо исследований есть семья. Мать тоже не проронила и слезинки, я знала, что она не умеет показывать свои чувства. И в тот момент я искренне желала отгородиться, как и она. Но не могла. Не многие подошли, чтобы сказать, что им жаль. Да и в принципе я была только счастлива такому стечению обстоятельств. Я не должна была себя жалеть, ведь ежедневно умирают люди, каждый день кто-то рождается, так что не стоит рыдать. На самом деле я понимала, что это война, а на войне мы теряем близких. Почему война? Наверное потому, что многие уже давно открыли глаза так широко, что способны заметить всё, что происходит вокруг. И уж тем более излишне любопытная я.
А вообще, я могу долго рассказывать, что мне сложно было жить последние дни, но ведь это и не самое интересное. По крайней мере, так считаю сама я. И вообще, самое интересное в сегодняшнем дне было безусловно отмена Истории Магии. Признаю, что я наверное единственная в школе не могу уснуть на этом уроке и становится ещё скучнее. Слышишь, как кто-то сопит за последней партой, а нас профессор в очередной раз пытается рассказать что-то о второй войне гоблинов. Иногда я чувствую себя виноватой, что не уделяю максимум времени этому познавательному уроку. Как говорила тётя, чем лучше ты знаешь историю, тем лучше сможешь понять, как колдовали в былые времена. Но, увы, единственное, что я могу слышать, так это наверное период правления короля Артура, да и сама личность Мерлина вызывает в моей голове некое уважение, но так или иначе стыд сменялся ощущением, что это воистину скучно и я продолжала слушать про то, как один гоблин сел на другого. Ужас. Тем более последней каплей стало то, что для моей будущей профессии вовсе не понадобится знать про этих самых существ и я могла расслабиться. Частично расслабиться, ведь до сих пор продолжала заваливать зелья, что в принципе было самым важным из всех. И дело тут вовсе не в совсем добром учителе или сложности программы, нет. Скорее в моей голове просто не находилось место для этого. Зато прекрасно знала всех известных погибших в Первой Магической Войне и даже почти выучила их даты. Особенно, если учесть то, что часть
моей семьи погибла в то время.
Я снова потрясла головой, стараясь забыть всё плохое, что сейчас заново всплыло в сознании. Досчитала до десяти, не помогает. Голова раскалывалась, как после того, как мне попало бладжером на одном из матчей по квиддичу. После того случая я пару месяцев провалялась в лазарете и очень долго пыталась догнать остальных в плане уроков. Не сказать, что меня излишне волновало знание предмета, скорее я старалась отвечать на уроках ради своего факультета. Хаффлпафф зачастую отличался от других. Здесь не учились дети аристократии магического мира и никаких мальчиков-которые-выжили и подавно не было. Даже единственный важный для Хогвартса ученик Седрик погиб во время Турнира. Мы не особо стремились выиграть очередной турнир по квиддичу, а вот к Кубку Школы относились гораздо трепетно, но разве можно выиграть его, если некоторые личности постоянно спасают мир и этим самым зарабатывают себе лишние очки. Очередное пособие по магии рухнуло на пол. Кажется, я опять забыла, что это библиотечная книга. Судорожно перебираю пальцами волшебную палочку, кажется, есть время для повторения недавней темы по трансфигурации. Что там было? Из кошки в подушку? Или из крысы в рамку? Всегда поражалась фантазии профессора МакГонагалл. Да, безусловно, мне казалось, что она лишь идёт по обычной программе, но даже сама идея превратить яростную рыжую кошку во что-то мягкое и согревающее поднимало настроение. Неожиданно для себя самой в голову пришла мысль прогуляться. Ведь прогулка не единожды помогала собраться с мыслями. Тем более мне.
Пару секунд и я, забыв надеть что-то поверх, выбегаю на улицу. Надо сказать, что осень в этом году началась весьма и весьма нейтральной, но некоторые августовские дожди оставили после себя след. Никогда не умела красиво описывать природу, да и нет во мне дара рассказчика, но осень всегда была чем-то особенным, заставляющим говорить о ней много. Начать хотя бы с этого яркого золотого цвета, который наполняет леса. Или шуршащая листва под ногами, которая непроизвольно заставляет содрогнуться, словно ты ступаешь по костям. Возможно, я зачастую преувеличиваю, но стоит мне наступить на листья, то сразу представляется длинное кладбище, сплошь и рядом усеянное костями. Жутко, не правда ли? Но у всех своё взгляд на жизнь и у меня он был именно такой.
А вот и озеро, которое я так хотела найти. Я не была здесь так давно, что казалось, что дорога полностью изменилась. Да и само место менялось на глазах. Не было здесь больше той небывалой красоты и ощущения безопасности, хотя может на то, как я воспринимало это место влияло моё настроение, а может и правда что-то поменялось. Кажется, что сегодня никто не мог дать мне отдохнуть и буквально через пару секунд до меня долетели неразборчивые шорохи со стороны Хогвартса. Боялась ли я, что это будет что-то страшно? Нет, конечно. Скорее я думала, что кому-то приспичило погулять именно здесь, где я любила проводить свободное время. Я не задумывалась о том, что это место могло принадлежать кому-то ещё, даже скорее наоборот, была слишком уверенна. А ведь сюда мог прийти любой, будь это хоть кто-то из профессоров. Я быстро достала палочку, стараясь незаметно навести её на «живой» куст, где именно и должен был находиться тот, кто решил меня потревожить. И сейчас я даже не хотела задумываться, кто бы это мог быть. Да и зачем это в принципе надо, если у меня есть волшебная палочка и она в отличнейшем состоянии, ведь я проверяю её два раза в день. Напряжение растёт и я не хочу делать шаг вперёд, чтобы понять, кто же это. А вдруг? Вдруг, там кто-то страшный или опасный? Ведь никогда не знаешь, кого можно встретить. Тем более я так далеко ушла от Хогвартса.
- Кто бы ты ни был, выходи или не поздоровиться, - уверенно кричу я, стараясь побороть набежавшее чувство волнения. Не люблю когда меня кто-то беспокоит. Не сейчас.

Внимательно смотришь на покрывало сверху вниз, и нервно кусая нижнюю губу, судорожно пытаешься понять, как именно расположить все то, что лежит в корзинке рядом, плюс ещё и ароматические свечи. Присаживаешься на колени возле покрывала и начинаешь аккуратно расставлять все, что вы взяли сегодня с собой, однако потом, когда поднимаешься с колен и делаешь пару шагов назад, всматриваясь на свое творение, понимаешь, что хуже никогда ещё ничего в своей жизни не делала. Опять сгребая все в кучу, задумываешься. Однако даже ни на секунду ты не ловишь себя на мысли о том, почему тебе хочется, что бы все выглядело более чем идеально. Ни для кого не секрет, что Холт давно привлекала тебя не только, как подруга, но и как девушка. Она была восхитительна от кончиков волос, до кончиков пальцев ног. Всегда загорелая; её спортивная, но в то же время женственная фигура всегда притягивала к себе твое внимание, особенно в купальнике; белокурая; голубоглазая – разве бывают девушки привлекательнее? Не говоря уже о характере этой особы, с которой однозначно никогда не соскучишься. Вы могли проводить более недели вместе, например, как сейчас, отдыхая где-нибудь, и ни капельки от друг друга не устать. Как ни странно, но именно со знакомства с этой девушкой ты начала замечать, что твоя ориентация была не однозначной. К счастью, Холт понимала тебя даже в этом вопросе, более того, ваш интерес к друг другу был взаимен, за что ты ещё больше её любила.
– Пончик, ты не хочешь отведать сегодня рыбок? Их тут столько. Доносится милый и в то же время язвительный голосочек Холт со стороны моря, и ты только усмехаешься сама себе, удивляясь, как всегда, её изобретательности. Рыболов из неё определенно не вышел бы, и если тебе сейчас не нужно было накрывать вашу поляну, то ты определенно побежала бы смотреть, как Холт пытается словить рыбку и по возможности подкалывала её целый месяц, а может того и больше. Хотя, даже если и она словила бы рыбешку, то однозначно какую-нибудь не съедобную, с её то удачливостью.
- Только если ради меня ты поймаешь акулу, говорят, у неё мясо вкусное, а себя можешь использовать в качестве наживки, если что, поворачиваешь голову в сторону стоящей по колено в воде Холт и улыбаешься, во все тридцать два беленьких зуба. Не проходит и минуты, как после неудачной попытки блондинка поворачивается к тебе, разводя руками в стороны, тем самым давая тебе понять, что идея с треском провалилась. Едва ли подавив смешок, ты делаешь печальное выражение лица и отворачиваешься, возвращаясь снова к своим мыслям по поводу вашего «стола».
Ночь была звездная, теплая. Периодически со стороны моря дул теплый ветер, который, безусловно, казался прохладным, на фоне той жары, которая стояла на островах. Больше всего, во время отдыха, тебе нравилось гулять ночью, желательно по берегу моря, вот например как сегодня. Ночью было прохладнее, чем днём, было чем дышать и солнце сильно не пекло, что заставляло всегда быть на стороже, чтобы не обгореть и стать цвета поросенка. В этой ситуации радовалась бы только Холт, и, наверное несколько месяцев подряд. Тем более, дай ей только повод поиздеваться, даже самый незначительный, и она, безусловно, его использует. Хотя не суть.
Полноценно сосредоточив свои мысли на сервировке «стола» ты наконец-то медленно, но, слава Богу, так, как тебе хотелось, начала расставлять все то, что вы принесли сегодня с собой, отложив перед этим бутылки шампанского в сторону, ну как не отметить приезд на острова. Быстро разбросав фрукты и прочую ерунду по покрывалу так, что бы они не заняли слишком много места, ибо вам ещё сидеть, ты принялась за одну из бутылок шампанского, которую спустя секунд двадцать успешно открыла, не пролив ни капельки. Последним, что тебе оставалось, так это расставить и зажечь ароматические свечи, только вот смысла от них на улице? Видимо, романтика, да без бантика, ах да, и освещение, как же.
– Это прекрасно, слов нет. Слышишь позади себя звонкий голос Клэр и вставая с покрывала, поправив при этом свою одежду, смотришь на девушку, которая постепенно отряхивает с песок ног. Непринужденно улыбаешься и переводишь глаза на горизонт, и правда, тянет купаться. – Пончик, ты никогда не хотела подработать официанткой? У тебя так хорошо получается! Не удивительно было даже слышать от неё что-то в этом роде. Вообще, если бы Холт промолчала, ты, вероятнее всего решила бы, что она ударилась где-то головой, однако, такого точно не совершилось. Холт была в ударе, и её замечательное настроение стало ещё лучше сразу после того, как она отвесила тебе вышеуказанную фразу, а ты повернулась в её сторону, искривив физиономию. Однако, пончика ты решила пропустить мимо ушей.
- Только в том случае, если ты пойдёшь работать барменом. Одной скучно, сечёшь? Позориться вместе будем, закатываешь глаза и, постояв ещё немного возле покрывала, аккуратно присаживаешься после Холт. И почему ты не мужик? Из тебя бы вышел замечательный джентльмен. – Только вот одна проблема, ты все бутылки себе об голову разобьешь, с твоими-то руками, выгибаешь одну бровь и внимательно смотришь на Клэр. Будешь в одну руку бутылку шампанского, в другую один бокал. Аккуратно, просто как профессионал наливаешь в бокал шампанского и ставишь его возле себя. Берёшь второй, проделываешь с ним тоже самое, и подаешь блондинке напротив. Берёшь свой бокал в руку и сгибаешь её в локте, тем самым бокал оказывается на уровне твоей шеи. Приковываешь взгляд к Холт, слегка склонив голову на бок.
- За приезд, правда же? Отводишь бокал вперёд, тем самым разгибая руку в локте. Желаешь чокнуться, чтобы только потом выпить.

Джефферсон ненавидел Страну Чудес. Всей своей душой, каждой клеточкой тела, каждой каплей крови ненавидел. Это деструктивное чувство растекалось по организму ядом каждый раз, когда Шляпник ступал на эту землю с неестественно зеленой травой, каждый раз, когда ему слепил глаза этот лимонно-желтый круг на небе с примесью неона, каждый раз, когда он встречал кого-то из слуг Королевы Червей. Эта сумасшедшая тиранка держала всю Страну Чудес в страхе, она правила железной рукой и не гнушалась кровопролитием. Скорее даже наслаждалась им. Никто в здравом уме по доброй воле не должен искать дорогу сюда. Но Джефферсон был безумен. Ничем другим нельзя было объяснить его тягу к этому месту. Друзья, знакомые, любопытство… Ничто из этого не могло быть причиной тому, что Шляпник раз за разом открывал портал в этот мир полный хаоса и иррациональности. Здесь даже время шло неправильно, часы сходили с ума, дабы не отставать от местных аборигенов. Может Абсолем распыляет какой-то галлюциноген в атмосферу, а может это природное явление – норма.

Стол был покосившийся и старый, накрытый кипельно белой скатертью. В прошлый его визит картина была обратная. Куда они дели те безобразные тряпки? Поляна для чаепитий пустовала, даже Сони не было видно, а ведь её сложно было уговорить на путешествия. Осмотревшись, Джефферсон решил, что дождется Мартовского Зайца тут. Ведь вероятнее, что он вернется на привычное место встречи, нежели то, что Шляпник найдет его на просторах этого приюта для душевнобольных на открытом воздухе. Отчего-то Джефферсон был зол. Его раздражала тишина, выводили из себя стрекочущие птицы и далекий вой дикого животного. Он по-хозяйски взял заварочный чайник и налил себе чашку сладкого чая, которую осушил в два глотка. Крупные набухшие чаинки тут же оказались на столе, окрасив белую ткань, которая так напоминала Шляпнику снежные покрывала в царстве льда, он вспомнил о Кае, которого оставил там на пронизывающем ветру, оставил замерзать в крепких объятьях Снежной Королевы. В голове запульсировала кровь и Джефферсон потер холодными пальцами виски.

Опять картинки… Опять эти чертовы видения…

Остатки коричневой влаги разводами растеклись по скатерти, а Джефферсон лишь водил ложкой, вырисовывая узоры из чаинок. «В-е-ч-н-о-с-т-ь.» Почему же у него не выходит? Предательское слово, олицетворяющее иллюзию чужой свободы. Шляпник стирает буквы, пачкая ткань, хватается за новую чашку, первая, покорно звякнув, на тысячи осколков разбилась о камень в кустах.

Чай. С ромашкой. Он успокаивает. Да.

Джефферсон часто разговаривал сам с собой, не вслух, но внутренние диалоги были лишь мучительнее, хотя временами он находил себя довольно сносным собеседником. Лучше многих.

Где же этот чертов Заяц? Время пить ромашковый чай!

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Я не любила солнце. Яркое_жгучее_неустанно палящее солнце. Оно зачастую нервировало меня, заставляло бежать_прятаться в тень, туда, где прохладно. Но сегодня [не знаю, что взбрело мне в голову] я решила немного изменить себе, приняв решение отправиться в приключенческий тур, да не по каким - нибудь каньонам_горам_рекам, а в Танзанию, покорять Килиманджаро. Знала ведь прекрасно, что даже любымые солнцезащитные крема меня не спасут, но нет же, банальная тяга к приключениям в купе с желанием попробовать что - то новое  тянула_манила за собой. Помнится, что даже будучи в Эмиратах [которые, все же, севернее Танзании], в Дубаи, я буквально ныла_изнемогала от этой непривычной мне жары. Мне бы дождь_прохладу, да даже снегу я бы была рада [хоть и к нему я огромной любви не питала]. Но, нет, какой - то черт меня дернул отправиться в "лапы" к своему страху. Хотя, признаться, при выборе, куда отправиться, я особо и не руководствовалась погодными условиями, так, просто ткнула пальцем в небо, попала на что - то самое интересное_подходящее минимальным требованиям, и решила, что так тому и быть, судьба.
***
А знаете, здесь не так уж и плохо, наоборот, если бы не жара, которая то и дело выводила меня из колеи, было бы просто замечательно! Мне уже с нетерпением хотелось оказаться там, на верху, где температура медленно, но спадает, сменяя зеленые равнины заснеженными территориями. Знала, конечно, что на самый - самый пик мы не поднимемся [по крайней мере нам так говорили], ибо это не подразумевалось программой, но ощутить под ногами хотя бы тонкий слой снега мы просто обязаны были. А если нет ... если нет, то я сама [пусть мне и кричат в след категорическое "нет", пусть угрожают чем - нибудь - не важно], отделившись от группы, отправлюсь на поиски этого чертового снега! Думаю, мне это не составит огромного труда, благо, топографическим кретинизмом не страдаю, а наоборот, обладаю очень даже хорошей памятью [о чем мне, собственно, не раз говорили], благодаря которой, я, надеюсь, без труда бы нашла обратную дорогу.
Но, как говорится, надежда умирает последней, посему я, лелея надежду о том, что снег мне все - таки удастся лицезреть [а все то, что я прочитала_услышала доселе было не очень правдивой информацией; ну как, из серии, в одно ухо - влетело, в другое - вылетело, в итоге запомнилось все самое не нужное, лишь с парой тройкой нужных_полезных нюансев], старалась не отставать от группы и, погрузившись в музыку, покоряла метр за метром вулкана. Поговорить мне, если честно, было абсолютно не с кем, да я и, если посудить, совершенно не жаловалась на отсутствие диалогов с кем - то там из группы; если надо - сами подойдут, начнут разговор, а я, пока не почувствую особую тягу, разговор не начну. Возможно, это звучит слишком эгоистично_высокомерно, но я не могла сама с собой совладать, мне почему - то казалось, что врятли я с кем - то из здесь присутствующих найду общие темы для разговора: обменяемся парой любезностей, кто - то возможно и узнает меня, но не более; в выйгрыше я в любом случае не окажусь, а любезностей и так в жизни хватает: спасибо, наслушалась, уже тошнит.
Хотя, признаюсь, видела я здесь знакомые лица [похоже кто - то из "наших" тоже решил таким образом развлечься]. Это радует, определенно. Видимо не я одна бегу из каменного мира_города на встречу природе. Мне порой даже хотелось подойти - поговорить, но, опять же, то чувство, что общих тем у нас не будет, отталкивало, заставляло вновь обращаться к музыке. Я, конечно, против них ничего не имела, напротив искренне радовала за успехи [если в памяти они всплывали], даже имена могла вспонить, если бы сильно_сильно захотела, но нет. Не то настроение_состояние, да и не то положение, собственно. Мне бы снега, а не каких - либо слов в свой адрес.
Сильнее тяну за капюшон и поправляю солнцезащитные очки. Чем выше - тем прохладее. Радует. Но солнце по - прежнему светит так ярко, что если бы не очки, мои глаза заслезились бы, определенно. Невольно захотелось отдохнуть, скинуть с себя этот чертов рюкзак, да присесть на какой - нибудь [пусть даже не шибко удобный] камень. Но нет, да и кто остановится ради какой - то там ползущей сзади [да, все выглядело именно так; я решила, что торопиться незачем, уж лучше идти медленно_медленно, сохраняя силы] девушки? Уж лучше продолжать идти за группой, мысленно проклиная это яркое_палящее солнце и повторяя слова благодарности крему с очками, чем выглядеть последней дурой, которая оказалась здесь чисто случайно [хотя, что это я; я ведь, как не крути, тоже оказалась здесь просто ткнув пальцем в каталог путешествий].
Пользуясь случаем, спрашиваю у остановившейся поправить свой рюкзак девушки о наших дальнейших планах. Та, посмотрев на меня удивленно [да - да, я знаю о чем ты сейчас думаешь, но что поделать, я терпеть не могу все эти правила безопасности и подробные рассказы о маршруте], как - то нехотя произносит, что скоро будет привал на каком - то там месте [здесь должно быть название, но я опять все грамотно проворонила], где мы устроим ночлег. А завтра нас вновь ждет восхождение, которое обещает быть замечательным, ибо она мне сказала, что там, выше, нас ждет снег. Я любезно улыбаюсь ей, произнося короткие слова благодарности, и устремляюсь вперед. Кажется, у меня проснулось второе дыхание. Неужели! Вот что делает с человеком мысль о том, что завтра он наконец сможет ощутить под ногами хруст хлопьев снега. Теперь и убегать_скрываться от группы не придется. А жаль, я уже было понадеялась ...
"Главарь нашей банды" командует, что пора остановиться и разбить лагерь [похоже, солнце решило попрощаться с нами, а я и не заметила, слишком увлекшись Дженис Джоплин]. Я театрально закатываю глаза и отхожу подальше от всей этой слишком улыбчивой кучки людей. Мда - а - а, куда я попала? Еще не поздно вернуться обратно, сесть на самолет и улететь домой? Внутренний голос твердит, чтоб я перестала строить из себя черт знает что и покорно выполняла все указания нашего гида, зря чтоли приехала сюда? А ведь в первые дни они [люди] мне нравились ... своим отсутствием интереса к моей персоне, своей человечностью, да и сегодня утром я испытывала к ним похожие чувства. Видимо, всему виной солнце, которое слишком яркое сегодня, слишком надоедливое.
Делаю глубокий вдох, а потом быстро выдыхаю, плюхаюсь [да - да, все именно так] на какой - то камень, рядом с девушкой - блондинкой [кажется, именно она из "наших", ибо где - то я ее видела].
- У тебя, случайно, нет желания уйти от сюда подальше? - вполне дружелюбно обращаюсь я к девушке, - а то мне уже жутко надоели эти радостные_улыбающиеся лица, - протягиваю я, указывая в сторону стоящих и что - то громко обсуждающих людей. И не важно, что уже темнеет, а на склонах Килиманджаро в одиночку, да еще и в темноте опасно. Не важно, что эти дни, которые мы провели все вместе, я ни разу не обмолвилась словом с этой девушкой [где же я ее видела?]. А еще больше не важно то, что уйди мы от сюда вдвоем, мы можем прогадать с провиантом. Похоже, все лучше, чем провести еще один день в компании, пожалуй, слишком радостных людей ...

Городишко лежал в не совсем удачном месте, можно даже сказать суровом. По одну сторону лес, по другую горы. Было трудно сказать, когда жилые дома переходили в заброшенные, а заброшенные в опушку. Листья лежали почти на каждой улочке, редко кто убирал их, а если и убирал, то ветер возвращал их на место. А уж ветер здесь был хоть куда! Он дул с севера, закалялся, проходя через леса, ледяным потоком обрушивался на Городишко, а потом еще отражался от гор, чтоб окончательно сбить с ног горожан. Это было осенью и зимой. Весной и летом было хуже. Была нестерпимая жала, а прохладные летний ветерок не мог преодолеть горы и так и не попадал в город. Так этим летом еще и дожди были такими редкими, что гляди и городские помрут от голода. Половина огородов, которые почти каждый мог держать во дворе, засохли от нехватки воды, что уж там говорить о полях, лежащих на востоке, а единственный "ручей" течет в чаще леса, куда здравомыслящие не ходят, а те, кто ходят, то не возвращаются. Говорят, там Волк водится. Людей ест. Да еще и разбойники, того гляди и голову снесут. Удивительно как это они еще не напали на Городишко, видимо не считают, что есть что-то стоящее того. Так оно и было. Зато в Большом Городе, который лежал за лесом, можно было весьма поживиться.
В Городишке жила семья: мама да девочка - Красная Шапочка. Хотя она не любила, когда ее так называют, но кого это волновало? Да и не шапка это была, а шаперон! Каждый месяц мать ходила навещать Бабушку, которая жила на северо-востоке, в чаще леса. Говорят, старуха была колдуньей, поэтому ее и прогнали. Хорошо, что не сожгли, а то им-то доказательства не требуются, главное, что есть один человек, который говорит: "она меня заколдовала". Единственный раз, когда Шапочка видела старуху, у той еще были силы навестить дочь и внучку среди ночи, чтоб городские об этом не прознали. Тогда старуха ей сказала: "вот подрастешь ты, и отдам я тебе свою книгу с рецептами и лечебными травами. Будешь лечить горожан ты, раз меня они не оценили". На что семилетняя Шапочка лишь промолчала. Вот теперь, когда ее бабушка больна, а ее книжка ей не помогает, девочка должна отнести той лекарства, варенье и еще кучу всего. Обычно этим занималась мать, но с тех пор как Шапочка стала достаточно взрослой, чтоб ее отпускать в дремучий-дремучий лес, ее подрядили на это затею.
Снарядив дочь в "поход" и всучив в руки ей корзинку со всем необходимым, мать махала с порога дома ей белым платочком. Ей Богу! Будто я уезжаю от нее на долгие-долгие времена. Но Шапочка лишь помахала ей в ответ и, натянув на голову красный капюшон, пошла восвояси. Путь должен был быть долгим и однообразным: идти по тропинке не сворачивая. Да к тому же осень выдалась безжалостная, а сегодня был один из тех немногих красивых и погожих деньков, которые это время года нам сохранило. Шапочке вспомнилась одна песня подходящая этому времени года. И тихим, но мелодичным голосом она запела:
Merry it is while the summer lasts
With the song of birds
But now draws near the wind's blast
And strong weather
Alas, alas! how long this night is
And I, most unjustly
Sorrow and mourn and fast
И так снова и снова, пока она не дошла до леса. Не видно было ни домов, ни каких других признаков жизни. Только старый засыпанный колодец просматривался среди деревьев.
- Здесь уж лучше помолчать, а то еще Волк или разбойники! Голова моя мне дорога! - Так Шапочка осторожно шла, оглядываясь по сторонам. Она еще никогда не думала о том, что этот лес действительно может наводить такой страх. Не понимала, почему люди стараются держаться от него подальше и почему же мать не пускала ее туда. Деревья настолько близко росли друг к другу, что тропинка, которую путники натоптали за века до рождения Шапочки, уже почти не была видна и моментами вообще пропадала. Наверно никто здесь не решается ходить. Есть еще одна дорога, по ней могут спокойно проехать упряжка с двумя конями, однако там ходили только незнающие люди. В кюветах по обеим сторонам дороги, на деревьях которые растут вдоль и за кустами прятались и выжидали разбойники, готовые в любой момент напасть на какого зеваку из Большого Города, который решил прогуляться по лесу, не зная о его тайнах. А таких зевак было много.
Поэтому она шла по маленькой ухабистой тропинке, а не по большой ровной дороге. Так, веря в то, что она идет по более безопасному пути, она совсем забыла про Волка, который может прятаться недалеко.
И вот, как только она об этом подумала, что-то серое увидела за деревьями. И нет, чтобы пойти стороной, обойти или повернуть обратно домой! Нет! Она, любопытная девчонка, чтоб тебя! пошла прямо на встречу к непонятному серому пятну.